Игорь Чесницкий: «Север края - зона особого внимания»

13.04.2018
Игорь Чесницкий: «Север края - зона особого внимания»

Бывая в отдаленных посёлках, Игорь Чесницкий обязательно интересуется работой медучреждений

Пост уполномоченного по правам человека в Хабаровском крае Игорь Чесницкий занимает с 26 октября 2016 года. Свою должность он считает неким барометром настроений и проблем общества.

- Буквально любую нашу часть жизни - социальную, экономическую, политическую… - можно разобрать по правам, - комментирует Игорь Иванович свою точку зрения. - Поэтому не надо сидеть в кабинете, наблюдая жизнь по телевизору. Важны собственные впечатления. Понятно, что любой уполномоченный, как говорится, не бог, не царь и не герой, и преувеличивать его роль не стоит. Это просто дополнительный гарант соблюдения прав, свобод и законных интересов граждан. Есть возможность пользоваться не только законом, но еще и принципом справедливости, например. Прокурор никогда не скажет вам, справедливо это или несправедливо. Он скажет, законно или нет, в соответствии с каким-то законодательным актом. А я могу сказать: это несправедливо, и надо попробовать что-то решить. Если это вообще невозможно, может быть, нужно закон изменить, и я имею право обратиться с этим вопросом к депутатам: время идет, закон принимали в другое время и в других условиях, открылись новые обстоятельства, и то, что было когда-то справедливым, стало не справедливым…

Уполномоченный по правам человека - это отчасти контрольный и надзорный орган, но он не наказывает, а сигнализирует и помогает разобраться с какими-то проблемами как граждан, так и муниципалитета и государства, чтобы ситуация стала правильной. А если эта проблема связана с прямым ущемлением прав, то найти виновника и предложить ему исправить ситуацию. И, если он не хочет исправляться, наслать на него всевозможные инстанции. Это может быть сигнал - например, если в прошлом году мне подписали 11 тысяч человек жалобу на перевалку угля в Советской Гавани, съездил туда, встречался с людьми, говорил с чиновниками, предпринимателями, выработал свою позицию. Люди нуждаются во внимании уполномоченного, когда есть недостатки в работе государственных или муниципальных органов: уполномоченный - это посредник между гражданином и государством или муниципалитетом.

- Я не губернатор, не руководитель исполнительной власти и не судья, чтобы принимать решения и самому реально исправлять ситуацию методом команд на местах, - в моих полномочиях такого нет вообще, - говорит Чесницкий. - Поэтому в большинстве случаев нет смысла ездить и разбирать жалобу на месте, потому что чаще всего это уже сложившаяся история уже с какими-то юридическими корнями, судом, письмами в многочисленные инстанции, и лучше всего ее разбирать здесь, вместе с юристами. Мои специалисты поднимают всю тему, делают необходимые запросы в ведомства, в итоге на основании проверок мы получаем объективную картину. Другого пути нет - все мои доводы должны быть доказательны. Удалось помочь - хорошо. Но, к сожалению, не удается в девяти случаях из десяти. Тем не менее гражданин что-то почерпнет для себя, может, он потом пойдет с моим ответом в суд, если его история все-таки не решилась. Поэтому нужно пройти всю эту рутинную дорогу.

Важнее всего собственные впечатления

Когда-то в советских газетах была рубрика «Письмо позвало в дорогу». И можно было бы провести аналогию с поездками уполномоченного в районы края. Однако нет: Игорь Чесницкий выезжает чаще на места не для разбора жалоб, а, как он говорит, чтобы «проникнуться». Врач по специальности, он находит медицинское объяснение: переболеть всеми болезнями невозможно, но знать о них нужно.

- Я всякий раз возвращаюсь с большим количеством впечатлений, с чувством обретения какого-то опыта и желанием что-то сделать. Мне же, как новому человеку, в чужом глазу и соринка заметна, я остро вижу, что тут или там неправильно - говорю об этом, и некоторые руководители начинают обижаться: мол, легко сказать… Но обижаться не стоит, а надо по возможности исправлять, коль оно так бросается в глаза.

Свои маршруты уполномоченный планирует, стараясь, в первую очередь, побывать в отдаленных и труднодоступных районах, куда высокопоставленные чиновники заглядывают очень редко. А в отдаленных селах, по мнению Игоря Ивановича, проблем порой бывает больше. И это не обязательно далекие северные территории - даже в Хабаровском районе есть поселения, куда не всегда можно добраться: Кукан, Победа… Или село Арсеньево в Нанайском районе, или далекие бамовские поселки в Верхнебуреинском…

- Там и дороги-то нету, кроме железной, и жизнь специфическая, анклавная, - рассказывает Чесницкий. - И в Комсомольском районе есть ряд поселков в тайге, на реке, за 150-200 км от Комсомольска, где не так давно не было ни автобусов, ни дорог, ни мостов. Ну, слава богу, сейчас этот район стал совсем цивилизованным, чем я горжусь, потому что тоже участвовал в этом деле, будучи председателем районного Совета депутатов. А до этого в поселке Уктур проработал 11 лет. Поэтому сейчас мне легко разговаривать в таких поселениях на севере.

За сравнительно небольшой срок пребывания на посту Игорь Иванович побывал практически во всех районах края, «не охваченными» остались только Охотский и Тугуро-Чумиканский. Планирует до осени и туда обязательно добраться.

- Хочется, чтобы эти поездки были не «наскоками» - залетел и улетел, - объясняет он. - А спокойно познакомиться с жизнью, встретиться с людьми, походить по предприятиям, если они там есть, по учреждениям, поговорить с сотрудниками и руководителями… - в общем, напитаться обыденностью, перспективами и проблемами. Ведь какие-то вещи могут быть совершенно очевидными, а о каких-то, пока тебе не расскажут, и не узнаешь никогда. Поэтому для меня поездки - это, в первую очередь, знакомство с жизнью и с проблемами на месте - через призму восприятия их простыми гражданами, и, чем больше я там сам увижу и сложу какое-то свое мнение, тем понятнее мне будет потом, почему для человека та или иная ситуация является проблемой. Жизнь на севере нуждается в изменении. Считаю, что мы все вместе - в том числе, и я, как государственный чиновник - этому северу много недодаем.

Недавно Чесницкий проехал по Солнечному, Верхнебуреинскому и Аяно-Майскому районам, побывал в далеких поселках, пообщался с жителями. Впечатлений и наблюдений много. Некоторыми из них Игорь Иванович поделился с нами.

Горинские страдания

Вместе с депутатом Законодательной думы Владимиром Ивановым  начали мы с Горина.
Это неплохой поселок в плане экономики, есть лесозаготовительная база, мужчины занимаются лесом, и на железной дороге люди работают. Встретились с общественностью, так называемый актив есть в каждом поселке - глава, депутаты, руководители учреждений, общественных организаций. Поговорили о трудностях, о жизни, о перспективах.

Там есть проблема - на территории поселка находится Горинский женский психоневрологический интернат: 350 пациентов, 200 сотрудников. Очень старые деревянные здания, их надо реконструировать. По крайней мере, нужны новые спальные корпуса. Но, как выяснилось при подготовке проекта, построить нельзя - рядом течет речка, которая может разлиться с вероятностью раз в тысячу лет, но прогноз такой есть, а по указу президента строить на затапливаемых территориях запрещено. И перед соцзащитой встал вопрос о переносе интерната в другое место. Многие жители могут остаться без работы, и, конечно, эти люди очень волнуются, потому что другое место трудоустройства в деревне найти будет сложно. Наверное, с точки зрения соцзащиты, гораздо удобнее и эффективнее иметь все их учреждения в Хабаровске или под Хабаровском.

А чем же тогда у нас северяне будут заниматься? Мы должны осваивать и развивать территории, заселять их. Для нас это жизненно важно, чтобы  ни у кого в мире даже не возникли сомнения, что здесь никто не живет. У нас на «северах» должны быть нормально заселенные территории, и люди должны хотеть там жить, рожать, воспитывать детей, которые в будущем тоже захотят там остаться. А для этого там должна быть совершенно полноценная и полнокровная жизнь.

Дуки: воспитание депутатов

Затем был поселок Дуки, это рядом с Березовым, в 30 км. Ситуация примерно как в Горине: относительно благополучный поселок, там тоже леспромхоз, и есть работа на железной дороге.
Заехали, чтобы в первую очередь переговорить с местными депутатами и главой - они там начали спорить с районом по поводу бюджетной обеспеченности и перетока денежных средств, считая, что им не дают денег на их полномочия в нужном размере. Ну, если денег в целом не хватает, они не появятся от того, что в Дуках побастуют депутаты. Были бы - дали бы столько, сколько нужно. Хотя некоторые полномочия при определенных усилиях можно даже и без денег исполнять. А по тем, которые требуют больших вливаний, всегда есть возможность договориться. Приходится где-то терпеть, а где-то стараться.

Такая она, власть. Нынешние технологии составления бюджетов всех уровней достаточно прозрачны, и всегда можно найти у себя в районе единомышленников, как правильно распределить деньги. Злоупотребления - я сюда дам деньги, а сюда не дам - невозможны. Все контролируется вышестоящими финансовыми органами. Поэтому у власти местной должны быть ответственность и понимание, что никто грузовиками деньги им возить не будет, чтобы исполнить все, что они в ходе предвыборной кампании наобещали. Живем так, как живем. Сколько денег есть, столько их и распределят.
Вот и встречались мы с депутатами и вновь избранным главой, попытались примирить их с главой района Виктором Старковым, который тоже туда приехал, провели воспитательную беседу - потому что заложником-то разборок и споров между властями всегда становится население.

Тема сложная, но все-таки, если ты пришел во власть, прежде всего нужно думать об избирателях и любыми путями исполнить свои полномочия и обещания. Горлопанство не метод. Сначала себя покажи! А таких возможностей на селе достаточно, даже без всяких денег.

Зачем уезжать из Герби?

Через Комсомольск и Березовый я поехал специально, чтобы посмотреть на строящуюся дорогу, которая идет рядом с БАМом.

Через 160 км начался Верхнебуреинский район, и мы приехали в отдаленный поселочек Герби, от которого до райцентра еще 160 км. Живет там всего 200 человек, двухэтажные каменные дома, очень компактно расположенные. Огромный клуб, как везде на БАМе, где сейчас собраны все учреждения. Туда же приехал глава района Петр Титков с работниками администрации, и мы провели там встречу с населением, поговорили о жизни.

Каких-то громадных проблем я не увидел. Люди имеют работу на железной дороге, то есть для большинства есть доходы. Но часть пенсионеров оттуда хотела бы уехать в Хабаровск. Задают вопросы: когда подойдет очередь, я уже стою 20 лет, а очередь не двигается… На Севере эта тема частая. В свое время был принят закон о помощи желающим выехать с Севера, а сейчас мы пожинаем плоды.

На мой взгляд, мы не помощь уезжающим должны оказывать, а развивать эти районы! Улучшить жилищные условия, дать новую квартиру - вот это было бы дело. А вместо этого дают деньги, которые бы должны на севере остаться, и человек уезжает на Большую землю. Это та политика Егора Гайдара, который заявлял, что не нужны тут целые города, как Комсомольск-на-Амуре. На мой взгляд, это экономическая диверсия и политическое преступление. Потому что мы как государство как раз и сильны своими территориями и даже окраинами.

Нужно все развивать здесь и не подбивать людей куда-то ехать. Я принципиально против этого закона. Но сейчас, конечно, отменить его сложно, потому что там есть очереди, и было бы несправедливо и неправильно все свернуть - кому-то дали квартиру аж в Хабаровске, а для следующего вдруг закон прекратил действие… Это тоже будет нарушение прав и принципа справедливости. Но сейчас уже есть поправки, выезжают не все подряд, а в первую очередь инвалиды, во вторую - пенсионеры, а в третью - все остальные. Мы должны создать правильные условия везде, не только в Хабаровске, но и в том же Охотске, Николаевске и поселке Герби. Люди должны везде нормально жить.

Два разных Ургала

Потом мы побывали на Среднем Ургале, где я посетил учреждения и вместе с главой района провел информационную встречу. Не думаю, что они находятся в худших условиях по сравнению с остальными жителями края. Основные нужды исполняются. Но не стало школы, детсада тоже нет, детей совсем мало. Кому-то хотелось бы, чтобы было производство, но перспектив открывать предприятие нет.

Я считаю, что и нет в этом острой необходимости - совсем рядом Чегдомын с шахтой, где требуются работники. У них там свои специфические вопросы, которые в основном касались транспорта - школьный автобус не очень регулярно ездит, рейсовый ходит утром и вечером, а жителям  хотелось бы, чтобы каждые 20 минут, но для двух-трех человек предприниматели на больших автобусах ездить отказываются. Договорились проработать этот вопрос, и, по некоторым данным, он уже решается с частными перевозчиками.

Новый Ургал - уже совершенно другой в плане развития поселок. Там у нас состоялся обстоятельный разговор с местной общественностью, и был прием, к которому я подключил и муниципальную власть, и федеральные органы: за одним столом собрались сразу прокурор, начальник полиции, соцзащита, пенсионный фонд, глава администрации района. Такая форма общения позволяет, если у человека тема не секретная, прямо сразу либо решить ее, либо определить конкретного исполняющего. Здесь я пользуюсь своим неофициальным правом координатора, не только на краевом государственном уровне, но и на муниципальном, а также подтягиваю федералов, и они с удовольствием идут. Это бывает полезно и для заявителей, и для чиновников.

Встречался я в депо с железнодорожниками, побывал в учреждениях, которые есть, в школе, в детском доме, в интернате, общался с руководителями, сотрудниками и с воспитанниками. Нигде ничего безысходного не заметил. Каких-то особых неразрешимых вопросов не было - обычная жизнь. Народ на прием не валил - это тоже показатель: когда все более-менее нормально, народ никуда не жалуется.

«Правильное» развитие Чегдомына

В поездках я вовсе не рассчитываю на сплошные проблемы. Наоборот, есть замечательные объекты, люди, победы, достижения, чем остается только гордиться. Такие впечатления остались после Чегдомына. Там я побывал в горном техникуме, где разговаривал с ребятами, выбравшими уже не только профессию, но и предприятие, очень нужное для поселка, был у них в общежитии, посетил школу - с бассейном! - и физкультурно-оздоровительный комплекс.

Генеральный директор «Ургалугля» Александр Добровольский предоставил мне возможность познакомиться со всеми подразделениями. Предприятие сейчас бурно развивается, прибавляет в объемах добычи каждый год по 15-20 процентов. Результаты просто замечательные.

Интересно было в шахте - спустился в лаву на 250 метров, там все компьютеризировано, очень дорогое оборудование. Интересное сочетание: уголь, угольная пыль и грязь - и в то же время компьютеры. Конечно, они выглядят не так, как в быту, более защищенные экранчики, но именно через компьютеры можно руководить процессом, что-то регулировать.

Сегодня там любой рабочий работает с техникой стоимостью в миллиарды рублей, и, чтобы не сломать ее бестолковым способом, требуются знания. К примеру, шахтеры с Донбасса оказались не готовы работать на такой технике, потому что у них в своих шахтах еще в ходу отбойные молотки. А в «Ургалугле» лучшие в мире образцы техники. Бренды самые громкие. Кто-то из украинцев научился и остался там работать, но большинство уехали.

Полезная была экскурсия. Я был там в шахте 11 лет назад - с тех пор абсолютно все изменилось в лучшую сторону. И условия труда, и зарплата.

Бизнес на бездорожье

На прием граждан в Чегдомыне пришли десятка два человек. А на обратном пути пришлось еще раз остановиться в Герби: как оказалось, в первый заезд объявления, что я приеду, там не было. Люди должны знать, что приезжал уполномоченный, и у них было право к нему обратиться. Иначе бы получалось, что они такого права были лишены.

Мы заехали снова - на прием пришли девять человек. И выяснилось, что многие вопросы на самом деле должны быть обращены не к нам, а к специалистам муниципального района, которые почему-то считают, что ехать с вопросами люди должны к ним, а не наоборот. Нет, это район должен направлять к ним специалистов, и ездить надо чаще, чтобы решать вопросы на местах.

Между Сулуком и поселком Герби есть самый сложный участок, где автомобильной дороги еще нет - километров, наверное, семьдесят. От Чегдомына до Сулука дорога есть, от Березового до Герби тоже, а вот между Сулуком и Герби нет, и население это напрягает.

Наверное, самый главный вопрос Верхнебуреинского района, который мне везде задавали: когда сделают дорогу от Чегдомына до Комсомольска-на-Амуре? Ну, по крайней мере, самые сложные участки до Березового. Народу мало железной дороги, нужна еще полноценная автомобильная. Из-за этой проблемы сейчас в Герби есть такой бизнес: они возят в кузове легковые машины до Сулука, и стоит это 18 тысяч рублей. Других путей нет, а перегнать автомобиль нужно. По железной дороге еще дороже. Я знаю, что эту дорогу планируется делать, на это потребуется два-три года, но с ее вводом многие проблемы снимутся.

Аян - посёлок чиновников

Прилетел в Аян. Маленький старенький аэропорт в виде сарайчика. Короткая полоса, которая не позволяет садиться и взлетать большим самолетам, даже Ан‑24. Поэтому только Л‑410 и Ан‑28.

Сам поселок расположен в живописном месте, в окружении сопок. Побывал на всех перешейках, с разных сторон увидел побережье - красота. Поселение небольшое, население тысяча человек. Сказать, что Аян производит впечатление разрушенного, не могу, хотя немногочисленные руины все же есть, но общего впечатления они сильно не портят.

Я детально исследовал все социальные учреждения - и школу, и сад, и приют, и клуб, и почту, и районную больницу, которая более-менее укомплектована врачами и имеет все необходимое оборудование, и к приставам ходил, и с сотрудником ФСИН встречался. Есть там и прокуратура.

Много чиновников - есть федеральные, есть краевые, есть муниципальные двух категорий, районные и поселковые. И много работников муниципальных государственных учреждений с соответствующими зарплатами, умноженными на северный коэффициент. Вот они сильно не страдают. Чиновников даже избыточно. Но они же рассчитаны на весь район, хотя все время сидят в Аяне, практически никогда не бывают за хребтом, где живет большая часть населения, потому что нет связи, нет дороги.

Парадоксы далекого поселка

Вопросы ко мне были разные, и частного порядка, и глобальные. Там есть совершенно интересные проблемы, которые бы никогда в голову не пришли. Например, нет страховых компаний, где можно было бы приобрести полис ОСАГО. Ладно, это теперь, в принципе, можно сделать через Интернет, но нет организаций, где можно было бы пройти техосмотр. Я, конечно, не проверял, но думаю, что очень у многих, если не у всех, нет права управлять транспортным средством, потому что оно не прошло техосмотр, а у гражданина водителя нет ОСАГО.

А машины там есть, и народ на них ездит. И есть транспорт коммунальных служб. То есть это проблема, которая до сих пор не решена. И надо поразбираться на эту тему. В правительстве края есть заинтересованные структуры, которые должны организовать там прохождение техосмотра.

А, может быть, к этому делу имеют отношение федеральные ведомства вроде УМВД… Что касается страховой компании, у кого-то должно быть желание туда поехать и заняться продажей полисов.

Еще там нет банкоматов, поскольку сложно осуществлять инкассацию. Правда, последнее достижение - после активной работы администрации района - в некоторых магазинах появилось кассовые аппараты для расчета банковской картой.

Парадокс: люди у себя там везде картошку выращивают, а социальные учреждения вынуждены покупать китайскую картошку из магазина - по конкурсу, согласно 44-ФЗ. И покупают бразильскую говядину вместо своего качественного мяса и рыбы, потому что своя продукция не прошла лицензирование и не сертифицирована. Там обязательно нужен ветеринарный врач, чтобы он определял пригодность, условно ставил свою синюю печать на это мясо или рыбу - для того, чтобы можно было использовать их в школе или в приюте. Вообще удивительно: есть своя качественная продукция, которую эти же дети дома едят, а в детском саду это нельзя.

Быт в Аяне, даже в многоквартирных домах, примитивный. В гостинице, сделанной из квартиры, были и душ, и теплый туалет, но это исключение из правил, просто кто-то сумел сделать все по уму. Почему остальные не додумались, не понятно.

Необходимое «лирическое» отступление

 У нас все когда-то начинается с осознания необходимости что-то сделать, с идеи, как это сделать. Первоначально все недовольны, а через какое-то время идея овладевает массами, и дело пошло. Возьмем такую тему, как туалеты в садах и школах на севере. Зачастую они даже теплые, но это не ватерклозет, а просто дырки в полу. А под полом яма, и вонища еще хуже, чем если бы это было на улице на морозе. Но вопрос касается не только туалетов.

Речь о другом - в некоторых моментах мы на что-то не обращаем внимания, считая это нормой и возможным с этим мириться в XXI веке. Я так не считаю. Мы должны преодолеть такой позор, как отсутствие централизованного водоснабжения и водоотведения. Потому что это, в первую очередь, разруха в умах. Отсутствие элементарной культуры.

Думаю, что любой из нас, если рядом окажется какой-нибудь иностранец и начнет снимать привычный нам уличный туалет с дыркой, испытает стыд за Родину. А надо просто сделать, и стыдиться не придется. И будет у нас ватерклозет - как во всех цивилизованных странах, по крайней мере, в школе, в детском саду или каких-то учреждениях. Ведь уже давным-давно придуманы эти водяные затворы, трубы, канализация.

Все для создания хотя бы локального оборудования, если нет возможности централизованного водоснабжения, продается в магазине! И не то тяжелое железное, что было раньше, когда требовалась сварка, а легкое, удобное, пластиковое - практически все могут сделать любители!

И отдельные хозяйственные люди в деревнях это делают сами. Так почему же мы не сделали это в каждой школе? Чтобы об этом уже никто и не вспоминал, что это возможно - в школе ребенка отпускать в сорокаградусный мороз на улицу в совершенно перемерзший туалет, в антисанитарию.

К сожалению, многих людей культура быта совершенно не интересует. И простыми увещеваниями заставить их стыдиться невозможно. Поэтому существуют нормы и правила. Например, в 90-х годах было решено затвердить новые строительные нормы и правила, когда стало просто невозможно сдать строение, если там как следует не утеплены стены.

Нужно было соблюсти определенный коэффициент теплостойкости стен, перекрытий. И мгновенно появились различные материалы, всякие пористые кирпичи, и с каждым годом способы утепления только развиваются. Это в наших северных районах дало огромную экономию тепла и электроэнергии, комфорта жителям. А ведь просто изменили нормы, и стало невозможно делать плохо.

Вот так же должно быть и с туалетами. И директор школы, если он не создал нормальных условий ученикам, должен просто уйти в отставку - ну, как ты можешь быть директором, если у тебя сортир на улице?! Почему не сделал? Все эти разговоры «денег нет» не оправдание! Их никогда нет, и всегда они есть, на что-то находятся. Это вопрос приоритетов.

У соседа по подъезду в сельском многоквартирном доме все сделано по уму - почему мне не сделать то же самое? Да, это требует затрат, но это не сотни тысяч рублей.

Почему я считаю эту тему важной - потому что за ним не только специфические проблемы быта - водоснабжение и водоотведение полностью реформируют сельский быт. Это целая революция.

Любая хозяйка вам это скажет - всю жизнь она в тазике посуду мыла, а теперь у нее из крана бежит вода, есть стиральная и посудомоечная машина, и водичка сама утекает, ей не нужно ведра на помойку выносить. Все хорошо, как в городе! И я, по большому счету, не вижу никаких нерешаемых проблем, чтобы было как в городе.

Вот тогда наша деревня станет даже интереснее для многих, чем город. Потому что там свои радости - природа, экология, спокойный размеренный образ жизни, правильный для человеческого бытия, да и хорошая работа во многих местах есть. Бытовые условия имеют особое значение: врач или учитель не хочет топить печку и в тазу мыть посуду, ему нужны душ и ванна, как в городе, - почему не создать такие условия?

И такие поселения у нас есть - где эти условия были сделаны в советские годы централизованным путем: Уктур, Снежный, Высокогорный… А теперь надо и в других селах это делать. Везде в целом изменить сельский быт. Технических решений для этого полно.

Там вдали, за хребтом…

Мне было важно посмотреть на перевал, который делит район на две части. Высота хребта около двух км. От Аяна до Нелькана двести км дороги, и примерно семьдесят из них не достроено. Там есть участок, который просто зимой переметает, и проехать ни на чем невозможно. Получается, только авиация: два раза в месяц в Нелькан можно попасть из Аяна, в другое время нужно из Аяна лететь в Хабаровск, а из Хабаровска перелететь в Нелькан. Схема совсем нехорошая. Летом эти 200 км проходимы только для тяжелой техники. То есть дороги нет, есть направления. Тяжелая техника проходит до Нелькана, а дальше, например, до Аима - по речке. До Джигды-то недалеко, 30 км, а вот до Аима 300!

Я узнал удивительную вещь - оказывается, у районной администрации нет не только вертолета, но даже и вездеходной техники, на которой бы они, а также все службы, которые находятся на территории района, могли добраться до разных своих географических точек, в первую очередь до поселений.

В какие-то периоды вообще ни на чем, кроме авиации, добраться невозможно. Санитарная авиация понятно, она летает всегда и везде по экстренным медицинским вызовам. Но, если вызывать вертолет из Хабаровска для своих нужд, он будет просто «золотой». Если, к примеру, в Аиме случится преступление, то, может быть, через месяц туда кто-то и доедет. Преступника, возможно, арестуют, когда полицейский сумеет добраться до Нелькана, а потом зимой в 60-градусный мороз 300 км нужно еще на снегоходе доехать до Аима. Не каждый начальник пошлет подчиненного рисковать жизнью.

Чрезвычайно сложные условия по транспорту у руководства Аяно-Майского района. У них есть одна-единственная лодка, которая стоит в Аиме, и все. То есть за 500 км от Аяна есть лодка. А нужен, думаю, еще и катер, чтобы стоял в Нелькане, и в Аяне катер, чтобы мог по морю ездить. Триста километров береговой полосы - мало ли что там может случиться?! Поэтому я обязательно буду рассказывать эту ситуацию губернатору. Мне кажется, ее нужно менять.

Без доходов жить трудно

 В Аиме живет 200 жителей, в Джигде тоже двести, в Нелькане около тысячи, в Аяне чуть меньше. То есть большая часть населения живет за хребтом, и чисто транспортно им проще добраться до Якутии. Население потихонечку уменьшается из-за выезда оттуда людей. Но сказать, что это поселки стариков, вымирающие, как, например, Кукан, нельзя, там достаточно много молодежи. Они там родились, выросли и хотели бы продолжать жить.

Но сейчас они живут трудно. У большинства населения либо нет никаких доходов, кроме пенсий и пособий, либо они случайные: нынче брусника уродилась - собрали, сдали, на следующий год урожая нет, вот и все. Собирательство ягод-грибов дело, конечно, хорошее, но это может быть только дополнением. Ориентироваться только на сбор дикоросов подход неправильный, мы же не в XVI и не в XVIII веке живем! Это путь в никуда.

Нужно думать о параллельной занятости: уродились грибы, собирайте, сдавайте, но собирательство не должно быть вашей основной работой, чтобы неурожайный на дикоросы год не стал для вас трагедией. Тем и отличается современный человек от человека каменного века - он не просто должен что-то брать у природы, а он должен что-то производить. Для этого есть сельское хозяйство, промышленность.

Срочно требуется развитие!

Надо понимать, что сбор дикоросов - это тяжелейший труд в тайге, где заедает мошкара, а собранное надо вытащить на собственном горбу. Возможно, для кого-то это приемлемо, но гнать туда все население не нужно. Хотим клюкву? - Ее нужно выращивать, как в развитых странах, где ее целые плантации. Хотим голубику? Она там называется гонобобель - ее там тоже выращивают! Это и есть сельское хозяйство: ты ее посадил, ею занимаешься, и она каждый год будет вырастать. А не тайга, где сегодня есть урожай, а завтра нет.

Поэтому не нужно изначально загонять северян в самостоятельное выживание за счет собирательства. И сейчас, судя по демографии, там происходит тихое угасание - люди голосуют ногами на такую политику. Нужно искать инвесторов, технологии, придумывать стратегии, каким образом развивать эти территории.

При всем своем богатстве на ресурсы, я считаю, мы страдаем потому, что не прилагаем достаточно мозгов к развитию тех мест. Хотя край тратит очень много денег на поддержку, но просто направление помощи муниципалитетам эту проблему не решает, к сожалению, потому что помощь в основном уходит на зарплату педагогам, медикам, бюджетникам. Но, помимо этого, нужно еще там что-то развивать. И государство просто должно вмешаться в этот процесс, может быть, вплоть до строительства каких-то производств с государственным участием.

Люди ждут перемен

 За Джугджуром большинство людей называют себя эвенками, хотя во всех поселениях, даже в Цыпанде, живут абсолютно русским укладом - обычные сельские дома, ездят на джипах и на снегоходах, а вовсе не на оленях. Национальная экзотика - в этнографических центрах и музеях, куда ходят все дети, кто хочет, они там вырезают, клеят, шьют, вышивают… Плохо, что почти забыт национальный язык. Для меня национальность - это, прежде всего, язык и обычаи.

Побывал я во всех учреждениях, пообщался с жителями. Проблема - нет вообще никакой работы! Мне сказали, в Нелькане охотников всего лишь человек тридцать, а другим жителям чем заниматься? Браконьерской охотой и браконьерской рыбалкой? Огромная территория, почти 80 тысяч квадратных километров, речки, тайга, но она не может выдержать больше ста охотников. У каждого промысловика своя территория, с царских времен, наверное, закрепленная, которая передается по наследству и на которую они никого чужого не пускают. Все участки заняты… Раньше занимались оленеводством - сейчас из 12 тысяч оленей осталось голов пятьсот, оленеводов практически три семьи, потому что это тяжелейший труд, без всяких удобств, и таким этнографическим способом никто уже жить не хочет. Олени для них такая же экзотика, как для нас.

В Джигде раньше занимались сельским хозяйством, были поля, которые сейчас заросли, выращивали картошку, у них была ферма с коровами. Они даже Аян снабжали в советские годы картошкой, морковкой, свеклой и луком высокого качества - и не нужно было было везти китайские овощи морем, когда все это доставлялось из-за хребта.

Сейчас это все умерло, а я считаю, что это нужно возрождать и развивать сельское хозяйство. Можно разводить лошадей, как в Якутии, коров. И, если коров будет много, надо думать об изготовлении молочных продуктов, которые могут долго храниться, таких, как сыр. Это не так сложно, как представляется, и может стоить приличных денег. Основа должна быть! Сельское хозяйство, промышленность…

Необходимо сделать так, чтобы была перспектива. Чтобы все четко понимали, что никто отсюда не уйдет, что здесь, к примеру, будет строиться ГОК, а здесь рыбокомбинат, где рыбу будут красиво паковать, и в этом конкурентном виде она будет идти по дорогой цене за границу, а здесь будет молочно-товарные фермы, которым мы поможем, приобретем новых коров, а здесь будут картофельные поля, и мы вам поможем и завезем необходимую технику… Хотелось бы, чтобы все так и было.

У того же районного руководства должно быть четкое понимание таких перспективных планов. Мне кажется, есть много вещей, которые вполне без каких-то больших вливаний можно изменить уже сейчас. И, в первую очередь, нужно, чтобы жители этих территорий ощущали, что они важны и нужны. Вот, в частности, я к ним приезжал, и они должны были почувствовать мою заинтересованность, понять, что я их союзник и буду стараться помогать уже просто по факту их проживания на Севере.

Как мне кажется, в крае сейчас выстраивается ясная политика в отношении северных районов. Считаю важнейшим звеном этой политики создание стратегии развития, когда мы точно будем видеть этапы и перспективы и будем уверены, что в ближайшие десятилетия Север будет только развиваться.

 

Подготовила Марина ДЕРИЛО.